Фото Агриппина (справа) среди фронтовых подруг.

Агриппина Алексеевна Янович (в девичестве Дубикова) родилась в мае 1925 года в деревне Верхние Татмыши Аликовского района. Когда началась война, девочка окончила восьмой класс русско-сормышевской школы, что в трех километрах от родного дома. Осенью 1942-го она была десятиклассницей. В один из сентябрьских дней, как обычно, вернулась из школы, сделала домашнее задание. Вечером пошла с подружками на посиделки, под разговоры да песни тогда шили, вязали, пряли. И вдруг: «Агриппина и Соня, вам повестки». Прибежала домой, а мама вся в слезах: думала, что хоть дочка дома останется... На старшего брата Агриппины Захара уже пришла похоронка — за две недели до начала войны его призвали на срочную службу, а в марте 1942-го он погиб (до войны работал на 320-м заводе, ныне ПО им. В.И. Чапаева). Весной ушел на фронт летчиком средний брат Петр.

Утром девчатам выделили телегу, и подруги проводили их до Аликова. А из Канаша, где размещался главный сборный пункт республики, товарный поезд повез на фронт уже 240 девушек. Прибыли в Подмосковье. Первым делом всех отправили в баню, затем выдали огромных размеров обмундирование и велели состричь косы. А дня через два за девчатами приехали из разных частей посыльные и всех разобрали: кого — в повара, кого — в зенитчицы. Агриппину направили санитаркой в 18-ю гвардейскую дивизию. Никаких спецкурсов по оказанию первой помощи раненым девочке, ушедшей на фронт со школьной скамьи, пройти не довелось. Бинтовать, останавливать кровотечения, накладывать шины и жгуты ее научили, пока дивизия два месяца стояла в обороне у города Юхнов Калужской области.

В морозном и вьюжном феврале их перебросили в район Сухиничей, где Агриппина получила свое первое боевое крещение. Со станции до Сухиничей шли пешком пять суток: по бездорожью, лесом, полями, в шинели до пят и огромных валенках, которые то и дело оставались в сугробе. Спали, прикорнув у костра, или в палатках, которые защищали только от ветра. Уставали так, что с ног валились даже самые выносливые. Но это еще было не самое страшное. В сражениях за Сухиничи земля от взрывов вздымалась дыбом, в щепки разлетались землянки.

Самые жуткие воспоминания о войне остались у Агриппины Алексеевны от Курской дуги. Такого скопления танков и самолетов она, пожалуй, больше нигде не видела. Снег краснее крови, каждый день с поля боя сотнями выносили раненых, не успевали хоронить убитых. В недолгие моменты затишья девчатам приходилось рубить в лесу деревья на дрова, сырыми поленьями разжигать в землянках буржуйки, стирать белье и бинты, помогать раненым писать домой письма.

«Однажды, — рассказывает Агри­п­пина Алексеевна, — отправила я треугольник своему брату Петру и уже на следующий день получила от него ответ. Сразу поняла: он где-то рядом. Брат писал, что лежит в санчасти, но рана долго не заживает — не хватает медикаментов. Завернула я в бумажку немного стрептоцида, вложила в конверт и на нем крупно написала: «Для цензуры: не вскрывать, здесь лекарство для раненого солдата». И все дошло до брата в целости и сохранности. Помогло».

Под Курском Агриппина Алексеевна и сама была дважды ранена. В первый раз во время боя, когда под пулями переползала от одного раненого к другому, перебинтовывала, оттаскивала в безопасное место и снова возвращалась. Взрыв раздался совсем рядом. Осколки задели голову, лицо, но больше всего — живот. Агриппина сама оказала себе первую помощь: приложила к ране чистую ткань, перетянула живот своим же ремнем. Из последних сил доползла до повозки, на которую собирали раненых. После операции в госпитале медсестра поднесла Агриппине зеркальце и показала на шрам около губы. Девушка взглянула на него мельком, а спросила о другом: будут ли дети, когда замуж выйдет. Но, к счастью, все зажило без последствий. Агриппина вернулась в строй, опять помогала раненым, сопровождала их до госпиталя. Одна из таких поездок оказалась неудачной. В пути грузовик с ранеными бойцами стал преследовать немецкий самолет. Опытный водитель долго увертывался от обстрела, но несколько пуль все же прошили машину. Двоих солдат убило, а Агриппину контузило. Подлечилась — и снова в строй.

Был и такой случай. Дивизия начала продвигаться вперед, следом пошла санчасть. Нескольких раненых, которых не успели эвакуировать, оставили дожидаться транспорта. В обед вспомнили, что они там без еды. Наполнили супом большой термос и велели Агриппине доставить его раненым. Идти пришлось несколько километров по незнакомому лесу, в котором еще могли остаться немцы. Сейчас Агриппина Алексеевна тот свой поход вспоминает с содроганием, а тогда ничего, дошла. Накормила солдат, отправила их на машине в тыл, а сама — в обратную дорогу. Уже наступала ночь, начал моросить дождь, и девушка заблудилась. Плутала, к счастью, недолго — вышла к штабу дивизии. Начались расспросы: кто такая, почему ночью с пустым термосом по лесу шастаешь, из какой части, кто командир? Позвонили в часть, и только когда все подтвердилось, накормили и уложили спать около печки, а утром доставили к месту службы.